Новости Башкортостана Уфа Стерлитамак Новостной портал Башкирии Уфы Стерлитамака
Синтезспирт Уфа
Фото Романа Филиппова
С того ужасного года прошло уже 27 годов. В конце апреля вода в водопроводе уфимцев стала неприменимой для питья. Тогда был сотворен Объединенный комитет общественных организаций («ОКОО») во главе с медиком химических наук, профессором, спецом в области органической химии и прикладной экологии Марсом Сафаровым. Конкретно этот комитет был нужен, чтобы разгрести последствия фенольной аварии. Тогда надо было, чтобы люди не молчали. Надо было выбить из правительства СССР постановление об улучшении экологии Уфы.
– В конце апреля 1990 года вода в кранах уфимцев стала неприменимой для питья. Она имела припас и вкус фенола. Как это случилось? На заводе «Химпром» использовали оксибензол для получения гербицидов. Его получали на «Синтезспирте». Эти два завода находятся в 3-4 км друг от друга по Бирскому тракту повдоль реки Шугуровки. На «Химпроме» тогда затеяли ремонт. Во определенное время ремонта линии, по которым качали оксибензол от «Синтезспирта» к «Химпрому», отсоединили от емкостей, а вот после ремонта соединить запамятовали. Как обычно, дали «Синтезспирту» команду качать оксибензол, и все полилось наружу. Когда это нашли, аварийную закачку сразу приостановили, но нужно было устранить последствия. Это удалось сделать всего лишь частично, потому что оксибензол застывает даже при маленьких плюсовых температурах и очень припоминает талый снег. Практически, снег и оксибензол неотличимы друг от друга.
Весенней порой то, что не убрали, растаяло, попало в ливневую сточную канаву, затем в реку Шугуровка, а из Шугуровки в Уфимку, а там до Южного водозабора 10-12 км. Оксибензол очень скоро добрался до Южного водозабора, коий обеспечивает больше половины городка. Система водоснабжения Уфы закольцована. Конкретно по этой причине весь город ощутил резкое изменение качества воды. Её нельзя было употреблять. Оксибензол – это ядовитое вещество. Его содержание в воде не должно превосходить 0,001 миллиграмма в одном литре. Еще эту концентрацию человек чуть терпит. У нас концентрация оказалась 0,032 миллиграмма в одном литре.
Тогда люди жутко возмутились. Началась череда митингов и протестов. В апреле было два многомилионных митинга на Советской площади, позже 1 мая перед дворцом Орджоникидзе. Потом была забита людьми вся площадь перед Русским Драматическим театром. Людей возмущало то, что власти ничего не решают. Но тут трудно кого-то инкриминировать, так как быстро что-то сделать еще бы не получилось. В воду еще попал фенол, а от него избавиться одномоментно невозможно.
Нарастало общественное возмущение. Позже восстали учащиеся медицинского, педагогического и авиационного института. Около 2 000 студентов строевым маршем пошли от собственных ВУЗов к памятнику Ленина на Горсовете. Мне вообще все партийные и советские органы звонили и гласили: «Они идут, остановите!». Как-как будто это шли немецкие бойцы, а не студенты. А как их остановишь? Это же необузданная молодежь. Вся надежда была на меня, так как они меня уже знали и слушались, остальных несложно освистывали. Я был формальным и неформальным фаворитом фенольных событий.
Люди выстраивались за водой с бидонами. Фото из личного архива Марса Сафарова
Далее власти закрыли водопровод. Начали завозить воду цистернами, и весь город вышел на улицу запасаться водой. Когда встал вопрос как нам действовать далее, я предложил организовать живую цепочку от «Химпрома» до Белого дома. Дело в том, что это был ужас для властей. По подсчётам на улицу вышло 40-45 тыщ человек. Люди вышли на улицу и встали на дороге по осевой полосы, чтобы не мешать транспорту. Это было стршное зрелище.
Это все делалось, чтоб правительство СССР приняло постановление об улучшении экологии. А так как оно не воспринимало, мы нагнетали общественную активность. Цепочка стала одним из последних событий в волне возмущения. 2 июня «Постановление Правительства № 556 об улучшении экологии городов Уфы и Благовещенска» было принято. На данный момент эти пункты не соблюдаются, за исключением меня никто об этом и не помнит. Я тогда допустил ошибку.
В начале мая мы сделали объединенный комитет общественных организаций (ОКОО), туда вошли профсоюзы, комсомол, национальные объединения – ВТОЦ и УРАЛ, анархисты.Я был председателем.Как всего лишь 2 июня было принято постановление, я как весьма наивный в ту пору человек, предложил ОКОО распустить, и на этом вообще все остановилось.
Но это уже не все. В августе 1990 года взорвался единственный из цехов по производству оксибензола на «Синтезспирте». Его позже так и не восстановили. Взрыв был ужасной силы. Я тогда отстаивал интересы пожарных. И не удивлюсь, если им не оказывалась помощь. Цех закрыли, пожарники пострадали. Это показало, что промышленная зона Уфы оказывает влияние на качество воды.
На людей лились тонны оксибензола
Ильдус Карамов лично воспринимал участие в ликвидации взрывов
23 августа 1990 года в отделении 600 по производству оксибензола и ацетона произошла крупная авария. Тут рано утром на узле окисления вышел из строя сырьевой насос, что привело к аварийной остановке. В реактор продолжал поступать подогретый воздух, и в 11 часов 30 минут прогремел взрыв, а за ним уже пять. Тогда наравне со всеми свободными пожарниками выручал город от взрывов и ужасного огня Ильдус Карамов, сейчас первый заместитель начальника управления пожарной охраны Уфы.
Горели многотонные колонны. Всего лишь прогремело шесть взрывов
– Я работал в то определенное время заместителем начальника управления пожарной охраны республики. Это было утро, вообще все были на службе. Как всего лишь поступило сообщение о пожаре, на взрыв выехали фактически все подразделения Уфы. Я выехал с управления мгновенно. К моему прибытию там еще прогремело два взрыва, пожару был присвоен 4-ый, высший номер вызова. Всего лишь на место происшествия направили 14 главных и 6 специальных отделений, 3 пеногенератора, 12 водяных стволов и 3 порошковых ствола. Также на ликвидацию огня выехало 30 пожарных машин и 150 человек личного состава. В итоге в борьбе принимали участие 300 человек.
Тогда пострадали 160 пожарных
Представьте, это технологические колоны высотой около 40 метров, приблизительно с девятиэтажный дом. Первая колонна взорвалась на осколки. В нее был вмонтирован теплообменник. При взрыве он вылетел и попал прямо в операторную, вывел из строя всю систему производственной автоматики. Стало нереально управлять всем производственным процессом. Встали вообще все насосы. Внутри колонны шла бурная реакция окисления. А там фактически сырье – бензол. Это ухудшило наше положение.
Как я еще сказал, к моему прибытию взорвались две колонны. Я приехал, сходу надел спецодежду, мы пошли в разведку с заводчанами. Горения еще практически не было, но шло окисление снутри колонны. Первая наша задачка была спасать людей. В разведке мы увидели, что где-то на отметке восьмого этажа остались две изолировщицы, мы их выручили, но женщины получили сильные ожоги и травмы.
Тогда он уже был совсем молодым
Когда потушили последствия 2-ух взрывов, подумали, что вообще все – отбой. Мы полезли по железной лестнице наверх, чтобы дотушить остатки пожара. Наш товарищ Валерий Марванов в звене из 4-5 человек поднялся на пылающую колонну, и тут она начала вибрировать, раздался свист, и прогремел 3-ий – самый мощный взрыв. Нас всех смело взрывной волной. Ребят эвакуировали, но Марванова я не вызнал, он получил сильные ожоги рук и лица. Было жутко, так как вместе со взрывной волной, летело фенольное сырье – бензол и ацетон. Люди практически в этом во всем купались.
Когда 3-ий взрыв произошел, мы уже раз его потушили, но лицезрели, что реакция продолжала идти. В итоге всего лишь прогремело шесть взрывов. При следующих взрывах мы уже приноровились. Как всего лишь колонна начинала шипеть, я сходу же отводил людей в укрытие. Мы пережидали взрыв и как тараканы бежим цепочкой назад. Многотонные осколки колонн разлетелись по всей окружении. Их еще долго находили в садах по окружении.
Это был самый ужасный пожар за 50 годов моей работы, от взрывов дрожал весь город. Это высокотоксичные продукты, люди могли отравиться. Тогда 160 человек оказались в клинике. Но, если бы мы не смогли выполнить свою задачку, катастрофа была бы неизбежна. Горящие фенол и ацетон были опасностью не только для пожарных, но и для всех уфимцев, мы должны были устранить не только взрывы, но и последствия. Нам удалось избежать попадания оксибензола в Шугуровку. Люди должны почетать всех, кто там был, здоровья это никому не прибавило.
Мы оказались никому не необходимы
Муж Хусны Каримовой также устранить взрывы на «Синтезспирте»
Когда произошел взрыв на Синтезспирте, супругу Хусны Каримовой Зуфару Каримову было 30 годов. Он в тот день также был на службе и в числе первых отправился на борьбу с огнем. Тогда он рисковал собственной жизнью и здоровьем. К несчастью, пострадал. По прошествии 5 лет Зуфара унесла томная болезнь. Врачи сказали, что его внутренние органы были обожжены.
– В данный день у моего мужа было дежурство. Как он говорил, огнем были охвачены немалые колонны. Чтобы их потушить, надо было подняться вверх. И как всего лишь они поднимались, их смывало взрывной волной назад. Они буквально купались в данной смеси. И так несколько раз. Мой супруг не жалел себя, был на передовой, кидался в огнь и совершенно не думал о для себя. После ликвидации пожара их забрали в клинику в одних трусах. Он получил ожог внутренних органов, после этого страдал от боли пять годов. Зуфар умер в 1995 году.
Ему тогда было 30 годов. Через 5 лет он погиб от тяжелой болезни
О том, что супруг поехал на «Синтезспирт», я даже не знала, была в данный момент на работе. Они же не отчитываются куда движутся, просто срываются и все. Позже пришла домой вечером и выяснила от телефонистки, что мой Зуфар в клинике. Сразу же побежала к нему, но меня не пустили. Увидела его всего лишь через неделю, он был в весьма тяжелом состоянии. Так в клинике провел целый месяц. Коллективно с ним были все ребята из его караула. Вообще все в шоке от пережитого.
Об этом молчали, ничего не гласили, из «Синтезспирта» один раз принесли пакет с гостинцами, у меня данный пакет сохранился до сих пор. Вот и вся помощь. После данной аварии он постоянно был на больничном, весьма мучился. В последний год вообщем плакал, говорил, что умрет и детям нечего бросить.
Весь отряд попал в клинику
В нашем общежитии живут ребята из его караула – Юра Маркелов и Ренат Кутлияров. У Юры астма, у Дамира отдышка. Мы оказались никому не необходимы. Вот до сих пор живем в общежитии, где нам отказывают в приватизации. Практически мы можем в любой момент оказаться на улице. Нам всем не надо признания, мы не просим компенсации за наши мучения, нам нужно только, чтоб наше жилье принадлежало нам.
